Существует множество вариантов известной притчевой схемы: Бог раздавал всякое такое, кому хитрость, кому ловкость, и кто-то подходил к нему последним, и ему, последнему, или ничего не доставалось, или доставалось что-то такое, что и брать-то было глупо и смешно. Вот и со мной так случилось.
Когда я, спохватившись, прибежал на раздачу, на прилавке дожидалась меня в одиночестве такая гадость, что засосало под ложечкой.
- Тебе завернуть, или так возьмешь? - спросил Бог и презрительно глянул на сетку в моей руке. Из сетки торчал пресловутый хвост селедки.
Я же с ужасом глядел на нечто бесформенное и бесцветное, что должно было стать моим знаком судьбы.
- Что это?
- А Бог его знает!
- Так я у Бога и спрашиваю!
- А, да! Забылся! Как увижу такого, как ты, так и теряюсь, много чего лишнего создал я на земле впопыхах.
- Но что же это?
- Да не знаю я! Не знаю! В чулане валялось! Я сам удивился, когда обнаружил! Не иначе как дьявол подкинул! А реализовывать мне! Забирай давай, меня дела ждут!
- Господи, неужели больше ничего не осталось?
- А чего бы ты хотел? – раздраженно пробасил Бог. Видно было, что его порядком утомила великая раздача, и он спешил скорее завершить эту неблагодарную миссию.
- Мне бы, мне… Безумную храбрость! А также мужество и героизм!
- Ишь чего захотел! За этим добром, любезный, с ночи занимали! А ты когда приперся?
- Да я в поликлинике…
- Переста-ань! - оборвал меня Бог. - Перестань! Не получится! Хитрости и изворотливости у тебя нет и никогда не будет!
- Почему это?
- Да потому, что не дам я тебе ничего такого! Нет в наличии, можешь проверить. Коварством и притворством я наделил твоих врагов, они были первыми. И всегда будут первыми. Ну, как, будем заворачивать?
- Может, завалялось что другое?
- Что? Что другое-то? Что бы ты еще хотел? Ну, говори, говори, недосуг мне!
- Я бы хотел, я бы это… В общем, несокрушимую любовную мощь! А также потрясающую мужскую силу! А?
Бог окинул взглядом мое тельце и невольно улыбнулся мягкой отеческой улыбкой.
- Что, и ты хочешь стать секс-символом эпохи?
- Ну, зачем же эпохи? Мне бы хватило и моего аула. И зачем так громко - символом? Я бы особо не афишировал, пользовался бы тайком, тишком. А? Есть?
- Нет.
И плечи мои упали. Перед моими глазами пробежала предстоящая серая жизнь. Настолько серая и будничная, что я невольно застонал.
- Ты скажи спасибо, что не досталось! – пожалел меня Бог. – Мучиться будут с этим моим даром некоторые, которым повезло, и жизнь закончат плачевно! – И он обратил свой взор на дрянь, лежавшую на прилавке. Брезгливо взял ее. - Завернуть, спрашиваю?
Я махнул рукой – мол, поступай, как знаешь, ты Бог, тебе виднее!
- Ладно, я тебе в коробку упакую. В подарочную. С мишурой, с ленточками, с бантиком. Будешь нести, и каждая моя тварь будет завидовать тебе!
- Чему завидовать-то? Не возьму я ее, хоть во что упаковывай!
- Возьмешь, куда же денешься. Ума, погляжу, тебе не хватает. Ума бы отвалить тебе с полкило!
- А что, есть?
- Что, ум? Опоздал, брат! Товар ушел оптом. По коллективной заявке. Утром на Камазе увезли в госдуму. Уж не знаю, как там распределили, но должно было достаться всем. Даже осталось, наверное.
- А нельзя запросить обратно остатки? Я бы взял.
- А зачем тебе их ум? Нет, ты уж как-нибудь со своим поживи.
- Трудно будет со своим-то.
- Зато надежно! Держи вот! Видишь, как красиво смотрится, бантик какой, а? Эксклюзив! Коробку для тебя приберег!
…Я шел по улице, опустив голову, меня сопровождали презрительные взгляды. Ноша тем временем оказалась тяжелой. Настолько тяжелой, что я вынужден был освободиться от лишнего. Сетку с селедкой я оставил возле двух своих друзей, с которыми провел утро и которые мирно спали в кустах возле совсем иного магазина. Друзья эти, к слову, так и проспали раздачу, им вообще ничего не досталось. Абсолютно! В жизнь они вступили с пустыми руками, но сложилась она у них сравнительно удачно, и сейчас они пребывают в полном благополучии. И в этом тоже загадка.
Ну, а я… Я так и не понял, что дал мне Бог в красивой обертке с бантиком. Но тащил этот дар, как единственный крест, безропотно, без особой обиды, порой даже с благодарностью судьбе. И Ему, Господу Богу!)
|
